ПЕТР ЛАВРОВИЧ ЛАВРОВ

[2(14) июня 1823 – 25 янв. (7 февр.) 1900 ] – рус. философ и социолог, мелкобурж. социалист – теоретик революц. народничества. Род. в семье псковского помещика. Окончил петерб. артиллерийское училище (1842). В 1844–66 преподавал в воен. учебных заведениях. Начал печататься в 1852. В статьях "Гегелизм" ("Библ. для чтения", 1858, No 5), "Практич. философия Гегеля" (там же, 1859, No 4, 5), "Механич. теория мира" ("Отечеств. записки", 1859, апр.), "Что такое антропология" ("Рус. слово", 1860, окт.), "Моим критикам" (там же, 1861, июнь, авг.) и др. и кн. "Очерки вопросов практич. философии (Личность)" (1860, посвящена Герцену и Прудону) и "Три беседы о совр. значении философии" (1861), а также в статьях, написанных Л. для редактировавшегося им "Энциклопедич. словаря" (издание прекращено в 1863 за "вредное направление"), Л. определяет свою позицию в философии как "антропологич. точку зрения". Суть антропологизма Л. – признание человеч. личности как единства материального и духовного, отвержение разного рода "метафизики". Резко критикуя мистич. формы идеализма, Л. называл религ. настроение патологическим. Полемика Л. с мистицизмом была, однако, непоследовательной, ибо велась с позиций позитивизма, а не материализма, к-рый, по Л., также представляет собой метафизику: материалисты, по Л., в поисках сущности бытия тщетно пытаются выйти за пределы мира явлений – единственного, данного человеч. личности. Теоретич. непоследовательность Л., нашедшая выражение в его агностицизме, сползании к субъективизму в гносеологич. вопросах, была подвергнута критике Чернышевским ("Антропологич. принцип в философии"), а также Писаревым и Антоновичем. Расходясь с кругом "Современника" по филос. вопросам, Л. вместе с тем активно участвовал в политич. деятельности демократов. Особенно радикальной его позиция становится в 1861: он поддерживает студенч. выступления, ставит свою подпись под протестом против ареста М. Михайлова, сближается с Чернышевским, участвует в подпольной "Земле и воле" (1862). После осуждения Чернышевского Л. ходатайствует о пересмотре его дела. Жандармы 3-го отделения в 1862 устанавливают за Л. негласное наблюдение. После выстрела Каракозова (1866) Л. арестовывают и предают суду, в 1867 отправляют в ссылку в Вологодскую губ. (Тотьма, Вологда, Кадников). В ссылке Л. создает свой важнейший труд – "Исторические письма" (под псевд. Миртов, первоначально в журн. "Неделя", 1868–69; отд. изд. 1870). По-своему перерабатывая филос. и социологич. концепции Прудона, Конта, Спенсера и др. зап.-европ. мыслителей, Л. рассматривает здесь такие понятия, как история, прогресс, культура, цивилизация, идеал, государство, национальность и др. Подчеркивая принципиальное различие явлений общественных и природных, Л. отрицает естественно-историч. характер развития общества: в природе господствует закономерность, принцип повторяемости, историю же отличает развитие, прогресс; установление правильной перспективы историч. фактов, уяснение их смысла зависит от самого историка. Отсюда и идея Л. о так наз. субъективном методе в социологии, отрицающая объективный материальный критерий при определении законов обществ. развития. "Сознательно или бессознательно, человек прилагает ко всей истории человечества ту нравственную выработку, которой он сам достиг... Все... судят об истории субъективно, по своему взгляду на нравственные идеалы, да иначе и судить не могут" ("Историч. письма", в кн.: Избр. соч., т. 1, 1934, с. 190). "... Нравственный идеал историка есть единственный светоч, способный придать перспективу истории в ее целом и в ее частностях" (там же, с. 391). Соответственно нравств. идеалу, признаваемому, по Л., "лучшими мыслителями" нового времени, прогресс в истории есть усиление сознат. элемента в жизни общества, или, говоря более пространно, "развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении, воплощение в общественных формах истины и справедливости..." (там же, с. 199). Реально прогрессивное развитие общества выступает, по Л., как процесс переработки культуры в цивилизацию. "Культура" в трактовке Л. – это обществ. формы, лишенные развития, склонные к застою. Только "мысль есть единственный деятель, сообщающий человечное достоинство общественной культуре" (там же, с. 244), превращающий ее в "цивилизацию". Поскольку "мысль реальна лишь в личности" (там же, с. 245), постольку гл. движущей силой истории являются критически мыслящие личности, т.е. передовая интеллигенция. Формула Л. об истории как процессе переработки культуры мыслью крайне идеалистична и лишена, по выражению Плеханова, "самомалейшего атома конкретности" (см. Соч., т. 9, 1926, с. 8). Но в контексте "Историч. писем" она имела вполне определенный смысл: это был призыв к рус. интеллигенции на борьбу с существующими историч. формами: "Итак, если человек сознал в себе ясное понимание минувшего и энергическое стремление к правде, то он не может и не должен отрекаться от выработанного им убеждения, в виду исторических форм общества, потому что р а з у м, п о л ь з а, п р а в о на его стороне. Он только должен взвесить свои силы для предстоящей борьбы... рассчитать свои действия и тогда решиться" (Избр. соч., т. 1, с. 252). "Чтобы сила не тратилась даром, надо ее организовать. Критически мыслящие и энергически желающие личности должны желать не только борьбы, но и победы; для этого надо понимать не только цель, к которой стремишься, но и средства, которыми можно ее достигнуть" (там же, с. 254). Отсюда необходимость объединения личностей в партию, к-рая придаст борьбе "направление и единство" (см. тамже, с. 261). В России конца 60 – нач. 70-х гг. 19 в. "Историч. письма" Л., несмотря на нек-рую абстрактность их положений, были восприняты передовой разночинной молодежью как призыв на борьбу, явились мощным фактором движения "в народ". В февр. 1870 Л. при посредстве Г. Лопатина осуществил побег из ссылки в Петербург; затем нелегально выехал в Париж. Здесь Л. сближается с революц. рабочими, участвует в деятельности Парижской Коммуны. Посланный Коммуной в Лондон, Л. в 1871 познакомился там и близко сошелся с Марксом и Энгельсом. Отныне Л. рассматривает рус. освободит. движение как один из отрядов международного социалистического движения. Вершина революц.-теоретич. деятельности Л. – издание им журнала (1873–77, 5 сб., в последнем Л. не участвовал) и газеты (1875–76) "Вперед" (Цюрих, с 1874 – Лондон). На страницах "Вперед" Л. дал разработку особого типа рус. революц. народничества. Гл. отличие Л. от др. теоретиков народничества 70-х гг. заключается в настойчивом подчеркивании необходимости т щ а т е л ь н о й п о д г о т о в к и р е в о л ю ц и и. С этой т. зр. Л. выступал против как бунтарского, анархистского (Бакунин), так и бланкистского, заговорщического (Ткачев) течений в народничестве. В противоположность Бакунину Л. указывал, что "торопить" историю посредством простого призыва к молодежи устраивать крест. бунты и восстания – опрометчиво; необходима основат. пропаганда социалистич. учения среди трудящихся и тщательная – теоретич. и нравственная – подготовка революционеров. Попытка вызвать революцию искусственно "... едва ли может быть оправдана в глазах того, кто знает, как тяжело ложатся всякие общественные потрясения именно на самое бедное большинство, которое приносит при этом значительные жертвы" (там же, т. 2, 1934, с. 34). Полемизируя со сторонниками заговорщич. тактики, Л. призывал оставить "...устарелое мнение, что народу могут быть навязаны революционные идеи, выработанные небольшою группою более развитого меньшинства, что социалисты-революционеры, свергнув удачным порывом центральное правительство, могут стать на его место и ввести законодательным путем новый строй, облагодетельствовав им неподготовленные массы. Мы не хотим новой насильственной власти на смену старой, каков бы ни был источник новой власти. Будущий строй русского общества... должен воплотить в дело потребности большинства, им самим сознанные и понятые" (там же, с. 31). Уделяя особое внимание проблеме средств революции, подчеркивая гуманность социализма, Л. писал: "Люди, утверждающие, что цель оправдывает средства, должны бы всегда сознавать ограничение своего правила весьма простым трюизмом: кроме тех средств, которые подрывают самую ц е л ь" (там же, с. 26). Л. внимательно следил за развитием зап.-европ. рабочего движения, за деятельностью Интернационала; с этой целью он публиковал в журн. "Вперед" спец. обзоры. В особенности опыт борьбы европ. пролетариата послужил материалом для работ Л. "18 марта 1871 г." (1880, последующее изд. под назв. "Парижская Коммуна"; переведена на мн. яз.), "Государств. элемент в будущем обществе" (1876). Л. выступает здесь за уничтожение бурж. гос. машины, существование к-рой, по его мнению, никак не может быть примирено с интересами сил социализма. Если раньше, полемизируя с рус. бланкистами, Л. категорически высказывался против какого-либо принятия революц. диктатуры, то теперь он признает ее необходимость как диктатуры большинства, существующей притом только в рамках суровой необходимости. В противоположность Бакунину, Л. придерживается мысли о положит. роли гос-ва при строительстве социалистич. общества. Нельзя, пишет он, смешивать общество на другой день после совершения социалистич. революции (когда рядом с победителями будут побежденные, враждебные силы, когда социалистич. страну будут окружать гос-ва с бурж. строем, когда большинство победителей, провозгласивших начало рабочего социализма, будет бессознательно хранить в себе привычки и влечения, унаследованные от старого строя) с социалистич. обществом, развивающимся "...на своих собственных началах" (Соч., т. 4, 1935, с. 262). Сохранение гос-ва при социализме – мера вынужденная. "...Временное проявление государственного элемента для разрыва с закоренелыми привычками старого мира и для войны не может привести к злоупотреблениям при внимательном взаимном контроле наиболее влиятельных членов общества, а через незначительный период времени и это участие государственного элемента может быть доведено до минимума, если не совсем устранено" (там же, с. 346). Образец социалистич. гос-ва Л. – как и Маркс – увидел в Парижской Коммуне 1871. Разумеется, Л. не смог до конца правильно понять сущность марксизма как учения, принципиально отвергающего его субъективистские установки. Говоря об интернационализме социалистов, Л. беспринципно призывал марксистов и бакунистов к примирению. Понимая закономерный характер социализма, он не видел, что только пролетариат может выступить организатором социалистич. революции. Рассуждая о роли гос-ва, Л. исходил из того, что оно – не продукт классовой борьбы, а результат обществ. договора. Указывая на важнейшую роль экономич. фактора в обществе, Л. наряду с ним ставил фактор нравственный. Стремление Л. в 70-х гг. 19 в. создать единую теорию революц. процесса и для пролетарской Европы и для крест. России, соединить народничество с марксизмом не могло не означать беспрестанного эклектизма, отмечавшегося Энгельсом (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 15, с. 231) и Плехановым (Соч., т. 9, 1926, с. 6; т. 24, 1927, с. 86, 89). В конце 70 – нач. 80-х гг. взгляды Л. подвергаются нек-рым изменениям: он приходит к идее непосредственно-политич. действия как осн. метода борьбы с самодержавием. После неудачной попытки сотрудничества с Плехановым на почве совм. издания "Социально-революц. библиотеки" Л. примыкает в 1882 к "Нар. воле". В 1883–86 вместе с Л. Тихомировым он редактирует "Вестник нар. воли". Наиболее значит. произведение Л. этого времени – "Социалистич. революция и задачи нравственности" (1884), подытоживающее многолетнюю разработку Л. вопросов революц. этики. Л. исходит из того, что, пока существует борьба классов, "... до тех пор ни одна нравственная задача... не может быть даже поставлена правильно" ("Социальная революция и задачи нравственности", П., 1921, с. 49). Цель социалиста – осуществление возможно полного торжества социализма возможно скорее и при возможно меньших страданиях для общества (см. тамже, с. 51). Но в условиях классового антагонизма шансы ослабления борьбы за социалистич. строй очень незначительны. Путь насильств. революции, "кровавого столкновения" становится необходимым и почти неизбежным. "... Социалистический переворот немыслим без политического и, следовательно, без политической деятельности, его подготовляющей" (там же, с. 66). А поскольку в России социалистич. пропаганда встречает "...неодолимые препятствия в современном бюрократическом абсолютизме российской империи" (там же, с. 47), постольку необходимо создание тайной боевой организации, ставящей своей целью уничтожение этого самодержавия. Так Л. подводил теоретич. базу под тактику "Народной воли". В последующие годы – с развитием рабочего движения и распространением пролет. идеологии в России – роль и авторитет Л. в революц. движении падают; сам он все менее правильно понимает сущность процессов, происходящих на родине и в Зап. Европе. Рус. рабочий класс Л. по-прежнему считает незначит. силой, он скептически оценивает деятельность рус. социал-демократов, отрицая т. обр. применимость марксизма к условиям России. Резкую критику идей Л. дает в работе "Наши разногласия" Г. В. Плеханов. Ряд ошибочных положений Л., изложенных в его письме, опубл. в No 4 "Летучих листков" петербургской группы народовольцев в 1895, подвергнут критике в работе В. И. Ленина "Задачи русских социал-демократов". Эти ошибки Ленин считал непростительными для такого "ветерана революционной теории", каким был Л. (см. Соч., т. 2, с. 319). Особое внимание Л. уделял разработке вопросов истории обществ. мысли и обществ. движений. Так, в эмигрантских "Материалах для истории рус. социально-революц. движения" (1893–96) им была опубликована работа "Народники-пропагандисты 1873– 1878 года". Л. работал также над большим трудом по социологии и истории мысли, начатым еще в 60-х гг. В 1875 вышла работа Л. "Опыт истории мысли", составленная из цикла ранее опубликованных статей. Затем отд. выпусками Л. напечатал "Опыт истории мысли Нового времени" (Женева, 1888–94). Наконец, в 90-х гг. он вновь возвратился к этой работе: в 1898 выходит книга Л. "Задачи понимания истории" (под псевд. С. С. Арнольди), как бы открывающая серию работ по истории мысли. Уже после смерти Л. была опубликована след. книга этой серии "Важнейшие моменты в истории мысли" (1903, под псевд. А. Доленга). Значение Л. в истории рус. мысли и революц. движения крайне противоречиво. В философии он представляет собой как бы промежуточное звено от материализма Чернышевского и др. "шестидесятников" к неокантианству и субъективизму Михайловского. В социологии Л. в полемике против историч. фатализма дал разработку вопроса о субъективном факторе в истории, значение к-рого он, однако, очень переоценил, выступив родоначальником т.н. субъективной школы. При разработке этич. проблем Л. сильно мешали его антропологич. установки. В области политической безусловно положит. явлением была критика Л. революц. авантюризма. Вместе с др. народовольцами Л. верно указал на необходимость вести политич. борьбу с самодержавием, хотя зачастую и отождествлял ее с понятием политич. заговора. Интерес Л. к рабочему движению, подчеркивание им интернационалистского характера революц. борьбы и значения марксизма в обосновании науч. социализма – все это объективно служило делу подготовки кадров для будущих с.-д. кружков. Однако, с др. стороны, ряд последователей Л., руководствуясь его идеей о постепенной – гл. обр. интеллектуальной и моральной – подготовке революции, отошел от революц. деятельности к "культурничеству" (от этих "лавристов" отрекался и сам Л.). Науч. изучение деятельности и лит.-теоретич. наследия Л. началось по существу лишь после Окт. революции 1917. Были изданы "Мат-лы для биографии Л." (в. 1. П., 1921), переиздан ряд его сочинений, начато издание многотомного Собр. произведений Л. В работах И. Книжника-Ветрова и ряда др. авторов была сделана попытка определить действит. историч. место Л., проследить тенденции его идейного творчества. В годы культа личности Сталина было прекращено издание соч. Л. и книг о нем, стало энциклопедическим определение Л. как вождя "правого", т.е. оппортунистич. крыла рус. освободит. движения 19 в. Вплоть до сер. 50-х гг. наследие Л. не разрабатывалось, его архив не изучался. После XX съезда КПСС возобновилось изучение Л. При этом в ходе дискуссии о народничестве вновь возник вопрос о месте Л. в рус. революц. движении. Соч.: Собр. соч., сер. 1, 3–6, П., 1917–20 (не закончено); Избр. соч. на социально-политич. темы, т. 1–4, М., 1934–35 (введение И. Книжника-Ветрова; изд. не закончено, имеется библиография). Лит.: Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с рус. политич. деятелями, 2 изд. [М. ], 1951; Шелгунов Н., Историч. сила критич. личности, "Дело", 1870, No11; Колубовский Я. Н., Материалы для истории философии в России. П. Л. Лавров, "Вопр. филос. и психологии", 1898, кн. 44, сент.–окт.; Рубанович И. ?., ?. Л. Л., как философ, "Вестник рус. революции", 1901, No 1; Аксельрод П. Б., Рабочий класс и революц. движение в России, пер. с нем., СПБ, 1907, с. 108–24; Раппопорт X., Социальная философия П. Л., пер. с франц., СПБ, 1906; Кареев Н. И., Теория личности П. Л. Л., СПБ, 1907; Русанов Н. С., П. Л. Лавров, "Былое", 1907, No 2/14, февр.; Витязев П., П. Л. Л. и Н. К. Михайловский, П., 1917; "Вперед!" Сб. ст., посвященных памяти П. Л. Л., П., 1920; П. Л. Л. Статьи, воспоминания, материалы, П., 1922; Горев Б., Л. и утопич. социализм, "Под знаменем марксизма", 1923, No 6–7; ?риче В., Л. и "чистое" искусство, там же; Сапожников П., П. Л. как идеолог народничества, в сб.: Зап. Коммунистич. ун-та им. Свердлова, т. 1, 1923; Книжник И., Место П. Л. Л. в истории социализма, "Звезда", 1925, No 1(7); его же, П. Л. Лавров, 2 изд., М., 1930; Ладоха Г., Историч. и социологич. воззрения П. Л. Л., в сб.: Рус. историч. лит-ра в классовом освещении, т. 1, М., 1927; Мильштейн ?. ?., Элементы науч. социализма в учении П. Л. Л., "Тр. Вятского пед. ин-та", 1927, т. 2, вып. 1; Козьмин Б. П., От девятнадцатого февраля к первому марта, М., 1933, с. 107–58; его же, Рус. секция Первого Интернационала, М., 1957; Левин Ш. М., Обществ. движение в России в 60–70-е годы XIX века, М., 1958; Маркина Н. Л., Социологич. взгляды П. Л., в сб.: Тр. ин-та философии АН БССР, вып. 1, Минск, 1958; Замятин В., Экономич. взгляды П. Л. Л., "Экономич. науки" (Науч. докл. высшей школы), 1961, No 3; Булатов Г. П., Обществ.-экономич. взгляды П. Л. Л. и П. Н. Ткачева, в кн.: Сб. трудов Ставропольского пед. ин-та, вып. 21, 1963; Кириченко Т. М., К вопросу об обществ.-политич. взглядах П. Л. Л. в 70–80-х гг. XIX в., "Тр. Моск. истор.-архивного ин-та", 1963, т. 18; Революц. народничество 70-х гг. XIX в. Сб., т. 1, М., 1964; Meijer J. М., Lavrov and Russian literature, в кн.: Analecta slavica; a Slavica miscellany, Amst., 1955, p. 135–43; Karpovich M. M., P. L. Lavrov and Russian socialism, "California Slavic Studies", 1963, v. 2, p. 21–38. Г. Арефьева, А. Володин. Москва.